Глик двадцать шестой

Отпуск подвернулся — кстати.

Я запас себе и Баксу жратвы, заперся в своей квартире-берлоге наглухо и начал думать. Правда, Анна ещё пару раз потревожила моё раздумчивое одиночество, приходила за кое-какими вещами. И опять — с ультиматумами: квартиру освободить.

— Да в честь чего освобождать-то? –– удивлялся я.

И, действительно, с какого кондачка! Это мы с матерью нашу двухкомнатную квартиру разменяли на две однокомнатных с доплатой. Да, доплату дали-наскребли Скотниковы, но квартира-то была наша, насонкинская… А, видите ли, по неписаным правилам советского романтического времени муж при разводе должен супружнице дом-квартиру, всё нажитое добро оставлять-дарить и уходить с гордо поднятой головой, унося в авоське бритвенный станок, зубную щётку и пару семейных трусов…

Хрен дождётесь, милые!

И, вот уж правда, проблемы в одиночестве не ходят. Звонок в дверь. Открываю — соседка тётя Галя: про видак вдруг вспомнила — соскучилась по видаку своему вонючему. Еле-еле уговорил до утра подождать. Мне вдруг так остро захотелось посмотреть ещё раз хотя бы «Красотку». Именно — весь фильм, а не обрывки-фрагменты, хранящиеся на харде компа. И вот когда поплыли на экране первые кадры фильма, вдруг сердце у меня так сладко прищемило: Господи, как же я соскучился по Джулии! За этой дурацкой суетой будней с их зарплатами, семейными драчками, разводами, соседями, мандавошками, рыбой для кота, отравными пельменями, слякотью, — я, оказывается, накопил такую страшенную тоску по своей Джулии, что вынужден был даже на время остановить видак: неизбывные слёзы застили уставшие глаза…

Досмотрев «Красотку» всё с тем же всхлипывающим состоянием души, я заварил кофе, подошёл с кружкой к окну. На небе, чёрном пепелище дня, ярко догорало полешко молодого месяца, искрили-подмигивали звёзды, прозрачный дым-туман тихо опускался на землю. На улице уже царствовала тишина: тинейджеры, которые по случаю начала новой учебной каторги шумно оттягивались во дворе весь вечер, уже расколошматили об асфальт все опорожнённые пивные бутылки и отправились-разбрелись по углам то ли спать, то ли заниматься любовью — трахаться.

— Мяу? –– спрашивает Баксик, прыгнув на подоконник и подныривая под мою руку.

Котяра мой считает пространство за окном своим владением и резонно интересуется — что это я там высматриваю?

— Успокойся, всё спокойно в твоём дворово-датском королевстве, — говорю я, запуская пальцы в его роскошно-рыжую шевелюру. — Ты, между прочим, на плече или на руках Джулии шикарно бы смотрелся.

Бакс смотрит с прищуром, мурлычет снисходительно:

— М-р-р-р, о чём ты, хозяин?

— Да всё о том же, — вздыхаю я. — Представляешь, где-то сейчас уже утро, и она где-нибудь у себя дома или в ресторанчике сидит и тоже пьёт кофе… А? Нет, ты представляешь — живая Джулия сидит и точно так же, как я, пьёт кофе! А ещё, ты представляешь, — где-то живёт мужчина, который её целует?..

Впрочем, стоп: это уже — из фильма. И фразу эту не я, а Бакс должен был сказать-промурлыкать — как бы за обормота Спайка. Я же должен был бы озвучить последовавшую мечтательную реплику Таккера-Гранта: «Правда — она такая необычная?..» Хотя, а зачем нам заниматься дубляжом, когда мы решили сегодня быть всего лишь зрителями? Я устроился поуютнее в кресле, кот примостился у меня на коленях, и мы, не мешкая, погрузились в чудесные тёплые знакомые волны «Ноттинг Хилла». Впрочем, погрузился, конечно, я — Баксик тут же утонул в своих собственных сновидениях-грёзах: несмотря на свою кастрированную сущность, он жадно высматривает гуляющих во дворе кошечек, и потом, судя по дрожанию хвоста и сладострастному глухому мурлыканью, они снятся ему в горячих снах. Нет, правда, смешно: хозяин влюблён в рыжеволосую красавицу Джулию из недосягаемой Америки, а кот в какую-нибудь ещё более недосягаемую рыжую Мурку с соседней помойки, и — оба счастливы, как олигофрены…

Потом, когда я смотрел «Ноттинг Хилл», мне особенно сильно царапнула душу жестокая в своей правоте фраза, брошенная герою его трезвым земным другом:

— Анна — богиня! Знаешь, что бывает с простыми смертными в таком случае?..

Да-а-а, по-русски говоря: не суйся со свиным рылом в калашный ряд, не по Сеньке шапка, каждый сверчок знай свой шесток, Венер хотят охренев…

А ещё я думал-размышлял и окончательно определился вот в чём: действительно, может быть, Джулия в «Красотке» и эффектнее, ярче, сексапильнее и необыкновенно притягательна, но в роли Анны Скотт она мне как-то ближе, роднее, доступнее… Для ясности добавлю, что с громаднейшим интересом, с жадностью просмотрел я и раз, и второй новый фильм Джулии «Эрин Брокович», восхитился её игрой (да на ней одной только картина и держится!), но представить-вообразить её в реальной жизни такой бой-бабой!..

Я крутил «Ноттинг Хилл» до самого утра, возвращаясь к некоторым сценам по второму и даже третьему разу (первый поцелуй у входной двери… диалог о волшебной притягательности женской груди… гуляние по ночному саду… ), крупные планы с Джулией я вообще останавливал и никак не мог насмотреться на её лицо… Кто же и когда откроет-объяснит эту непостижимую тайну: почему из одних и тех же «деталей» Бог одних людей «строит»-создаёт красивыми, других — уродами?.. Но ещё, может быть, непостижимее и непонятнее другое: почему одно и то же лицо, лицо Джулии, меня приводит в болезненный восторг (да и не только меня), а, к примеру, моего фатера оставляет совершенно равнодушным?..

Не по-ни-ма-ю!

Хотя, впрочем, что ж тут понимать: известно же — чтобы понимать-видеть всю красоту Джульетты, надо смотреть на неё глазами Ромео!..

Уже ранним-ранним утром произошёл в нашем маленьком мирке трагический инцидент. Я выпустил, как обычно, Баксика подышать свежим воздухом на лоджию — там на ремешках-ограничителях была приоткрыта створка окна. Вдруг — какой-то шум, гам. Я глянул: по аквариуму лоджии летает-мечется бедолага синица, уворачивается от безумных прыжков Бакса… Пока я через прихожую и кухню домчался — убийство уже свершилось. Кот мой превратился в натурального зверя, он, наглец, даже зарычал на меня, клыки оскалил, лишь только попробовал я вырвать из когтей его окровавленную птаху.

— Негодяй! –– шарахнул я его по морде тапком. — Ты, что, голодный, что ли, гад? Щас только рыбы нажрался, свинья! А ну отдай!

Я вырвал-таки у него синичку, подержал в руке — да, уже мёртвая. Я чуть, ей-Богу, не заплакал и выбросил безжизненный комок перьев за окно. Кот из угла смотрел на меня с обидой и злобой.

— Эх ты, — укорил я, — птичка к нам в гости залетела, как к друзьям, она доверилась нам, а ты! У-у, мудила грешный!

Бакс Маркович угрюмо прищурил глаза, раздражённо дёрнул хвостом: мол, ты и сам синичек давить любишь — только притворяешься, мр-р-р!..

Ну, что ты этому рыжему обормоту докажешь?!

…Уже когда совсем рассвело и после шестой порции кофе  меня осенила гениальная идея. Бог мой, как же мне раньше это в голову не пришло?!

Я быстренько отдал-вернул соседям их паршивый видачок (пущай подавятся!) и помчался на коммерческом автобусе в издательство. Иван Валентинович, к счастью, был не в отпуске. Он понял всё с полуслова, внимательно просмотрел инструкции к «TACTIL», заметки из «Московского комсомольца» и «Барановского времени», вынул отвёртку из-за уха, почесал ею подбородок и выдал вердикт:

— Ну, что ж, основа здесь есть, только до ума всё довести надо. Сделаем.

И у меня с души глыба свалилась: если немногословный Иван Валентинович целую дюжину слов потратил — дело выгорит. Иван Валентинович — наш компьютерный левша. Билл Гейтс платил бы ему зарплату не девятьсот в месяц, а все девяносто тысяч и, уж разумеется, не рублей, а баксов-долларов. Впрочем, Иван Валентинович не пьёт, не курит, с девушками не флиртует, живёт не роскошествует и, судя по всему, судьбой своей доволен. Даже самые старенькие компьютеры в нашем издательском центре всегда в идеальном порядке, программы все работают без глюков, а Иван Валентинович между делом ещё и создаёт-программирует всяческие новые утилиты и совершенствует виртуальные игралки — отраду всех издательских работниц в редкие свободные минуты.

Так как я продолжал вопросительно смотреть на благодетеля, не решаясь быть назойливым, он сам добавил:

— Недели через две. Я позвоню. И ещё: записывающийся диск понадобится.

Вот и ладненько,  я ему, кроме своего, как раз и куплю ещё пяток дисков как бы в виде подарка-гонорара — денег он ни за что не возьмёт.

Итак, через две недели я, наконец, встречусь-увижусь с Джулией…

По-настоящему!