Прекрасное и страшное

Законы логики. Применимы ли они к жизни? Давайте рассудим: прекрасное может быть страшным? Вопрос, как говорится, на засыпку… На первый взгляд, оксюморон («живой труп»). Ведь прекрасное — хотя бы по Ожегову — это что-то очень красивое, хорошее, то, что соответствует идеалам… А вот тамбовский писатель Николай Наседкин утверждает (точнее, показывает), что эти понятия переплетаются так, что отделить их совсем невозможно, да и не понять — как. А переплетает их жизнь, отсюда и название его новой книги — «Наша прекрасная страшная жизнь».

Читаешь рассказы, собранные под одной, так сказать, нелогичной обложкой, и мурашки бегут по телу. «Пирожки с мясом» — название как название… Ан нет! У Наседкина все названия говорящие, настораживающие. Максим ждёт дочь, которая в хлебном уж очень долго задержалась. Где же Маринка? В поисках отчаявшийся папаша натыкается на пристройку, где «топорят» пирожки с мясом. «В углу, на полу подсобки валяется зелёное детское пальтецо». Что это, бред или явь?..

А «Динамо» — бодрое на первый взгляд футбольное название. На самом же деле речь идёт об одинокой женщине, для которой счастье-удовольствие — динамить мужчин. И вот один такой «клиент» попался ей, и она уже готова вновь «убить мужика», а он готов… убить её в прямом смысле: доигралась — нарвалась на настоящего маньяка.

«Перекрёсток», «Люгер», «Спортлото-91», «Осада», «Четвёртая охота», «Асфиксия» — все эти рассказы построены на подобном расслоении. Человеку присуще размышлять о жизни и смерти, добре и зле, счастье и несчастье. И вроде бы вот оно — спокойствие, какая-то уравновешенность, и прекрасное не так уж далеко, но хлоп… и мыльный пузырь иллюзий налетает на иголку реальности…

Фантастике в этом сборнике тоже нашлось место («Муравьи», например), но как и она похожа на явь! А «Жизнь собачья» — лирический, философский рассказ, да ещё и о любви! И вывод отнюдь не радостный: жизнь человеческая куда грязнее подчас жизни собачьей, да и мы иной раз хуже своего четырёхлапого друга. Собака не предаст, человек же… Без комментариев. И всё же, прочитав этот рассказ, хочется стать в следующей жизни собакой — любить преданно по-собачьи, скрашивать кому-то одиночество, быть нужной…

Чтобы всё это пережить, необходимо войти, погрузиться в книгу, в текст, который затягивает своей непредсказуемостью. Увлекательно о серьёзном! Тамбовским прозаикам понятие плотности текста, сюжета, к сожалению, почти незнакомо. Автор «Нашей прекрасной страшной жизни» этот стереотип стирает чистотой своей мысли. Писатель занят не растеканием по древу, а вырезанием из этого древа нужной ему фигуры — точной и яркой. А в какие дебри он нас заводит глубиной своих пунктирных размышлений? Ведь в этой книге только слепой не увидит автора, который живёт вместе со своими персонажами, теряет, находит. Неслучайно проза Наседкина автобиографична. Он — в ней, она — в нём.

Так что же получается: и он, и мы действительно проживаем жизнь, так и не понимая, где заканчивается прекрасное и начинается страшное? А может, у Судьбы в подчинении есть могущественный Алхимик, умеющий превращать свинец в золото, страшное в прекрасное и наоборот?..

Елена Луканкина.